Раньше было по-другому. Нет, раньше - это не во времена динозавров и даже не во времена молодости моих бабушек. Раньше - это в юности. Моей юности и юности каждого из вас.⠀

Раньше, кроме выполненной домашней работы, у нас не было обязательств. У нас не было моментов, которые бы связывали нас, наши чувства и наши мысли. Не было срочных дел, не было мыслей о квартплате и срочной покупке электрического чайника, не было вселенской усталости от работы, жизни и отношений, не было обиды на весь мир и уверенности в том, что «все мужики-козлы, а бабы-дуры» или что женской дружбы не существует. ⠀
⠀
Тогда мы умели любить и дружить так, как не умеем сейчас. До бабочек в животе, до слез под «Руки Вверх», до клятв на крови и слюнях, до мечт о Best-Friens-Forever или просто Forever.⠀
В тот момент были только мы и больше ничего не имело смысла. Были короткие 10 дней смены лагеря или такие же короткие 90 дней жаркого лета.⠀
⠀
И любили мы друг друга просто так, без желания взять или получить что-то взамен, кроме долгих поцелуев, но зато с чёткой уверенностью, что любовь эта - единственная, первая и последняя в нашей жизни. Так же мы и дружили - стараясь провести как можно больше времени рядом, умещали свои разговоры в 50 знаков на МТС и 70 на Теле-2, «бесславно» шатались по городу, каждый раз провожая друг друга до подъезда, а потом, совершенно случайно, оставаясь ещё на пол дня в гостях.⠀⠀
И мы не думали о том, что есть завтра и к нему нужно быть готовым. Как минимум, уроками. У нас было только настоящее, наше прекрасное настоящее. В котором были только мы. ⠀
⠀
Но, как заведено, после всего «первого» и «лучшего» разбивается сердце. Раз и два точно случается у каждого, а если ты «счастливчик Гилмор», то и все семь.⠀
Каждый раз будет что-то притупляться, но каждый раз снова будет казаться, что есть в этом какая-то несправедливость. ⠀
Ведь нас никто не учил тому, что будет больно. Учили только тому, что будет любовь. И то, только на уроках литературы теми произведениями, что уже затеряны в веках. Не учили и тому, какой она должна быть; просто говорили, что будет. И, даже стараясь найти ее, мы не руководствовались тем, насколько он перспективный, какая у него семья или кем он хочет стать. Он просто был: «Мам, он такой красивый. Я его люблю». Все. ⠀
⠀
А все эти условности, они появились многим позже. И вот стало важно, какие у него цели, хочет ли он детей, где он работает и что обо мне думает его мама, любит ли он кошек и какой иностранный язык знает, вспомнит ли про день рождения уже моей мамы и куда мы поедем в отпуск. И любовь постепенно превратилась в партнёрство. Долгое, слаженное, взаимное, но партнёрство. ⠀
⠀
А когда-то этого не было. Была большая и светлая, до дрожи в коленях, до птеродактилей в животе, такая приторная и такая невозможная, как во всех фильмах, любовь. ⠀
⠀
...Может, это и есть та дурацкая свобода и та роскошь?

Любить, кого любишь.